Sign In Sign-Up

Няню никаких кровей
пилой по-русски необъятной
Лев Толстой и князь Андрей
делят и молчат приятно.

Няня хвалит их молчанье.
Вышла к ним из-под пилы
зафиксировать прощанье,
сгладить острые углы.

Два способных дворянина
на пиле не уплывут.
Няню ищет половина.
И вторую позовут

умирать за графа Леву
под Андрюшиной пилой
по-французски непутево,
с гениальной похвалой.

Очечник пятистенный
на голову слепца
упал. И современный
взгляд выполз из лица.

Слепец качнул бровями
и голову назад
откинул. Пузырями
слеза покрылась над

ползучим этим взглядом
и строго по спине
катилась. И прикладом
слепец, как на войне

к слезе своей тянулся
и спину изгибал.
В очечнике проснулся
и плакал Ганнибал.

Печник нахохлился в гречихе.
Из янтарной комнаты дрова
на мороз двужильные врачихи
вынесли и пилят рукава

печнику пилой двуручной.
С печником по очереди спят,
чтобы он мускулатурой скучной
покрывался с головы до пят.

Чтобы он янтарную кольчугу
наизнанку вывернул стрелецкую
и врачих по глиняному лугу
провожал на казнь немецкую.

Плотогоны, как собаки
отряхнулись от песка.
И коричневые маки
в бороды вплели. Узка

борода у плотогона.
На щеках своих цветы
мял он трубкой телефона.
Воду впитывал. Плоты

шумно воду обгоняли.
Бревна сыпались в песок.
Плотогоны ковыряли
древесину. Волосок

на щеке растет неплохо.
Маки набирают вес.
И собака, как эпоха
плотогона гонит в лес.

Плывут роскосые тюлени.
И с пелены тюленьих глаз
на одуванчики течений
упал слоеный водолаз.

Он ножкой дрыгал окрыленно.
И сердце в пятку провожал.
И в одуванчиках смущенно
на мышь тюленя водружал.

И Черномор психует рядом.
И в одуванчиках змеясь,
из сапога плескался ядом
на водолаза вещий князь.