Зазевавшийся месяц разбился о берег,
О чернеющий берег реки заревой,
Покачнулся, упал, был туманом развеян.
Загостившее лето ушло на покой.
"На покой, на покой!" - купола подхватили
Колокольный призыв. Задрожали стада.
Стало звонко и весело в праведном мире.
Мы с тобой спозаранку спешили туда.
Зарождение чье-то читая и правя,
Заливались навзрыд, обгоняли ветра,
Рассекали и жгли, и баюкали плавно,
И любили, и плыли с утра до утра.
Нету дела до нас, нет известий и писем,
Кроме осени ярой, реки огневой.
Только ткань паутин, только палые листья -
На распахнутых нас, на уют нежилой.
Твои руки по осени чище и злее,
И глаза - не глаза, и следы - не следы.
Ты как верность, как светоч в глубокой аллее
От утра до утра, от беды до беды.
Разве это любовь? Разве выдержит слово
Передачу из уст в дорогие уста
Назначения жизни как радости новой
У склоненного древа, у правды листа?
И опять спозаранку - осин позолота
И разлитая дымка по крошеву льдин,
И рукастое знамя утиного лёта
И решетчатый в просеках блеск паутин.
* * *
Ты устала, ты просто устала,
Ляг, родная, укройся теплей.
За порогом звенящая стая
Налетает на груди дверей.
Что мороз, если печка пылает,
Языками на полках дрожит!
Что нам ночь, если чайник вещает,
Закипая, грядущую жизнь?
Хутора и дубравы, и рощи
Поглотила, зашила пурга.
Мы уснем. И безумною ночью
Да увидим парные луга!
Да увидим, как льются рассветы
На озерное зеркало, плес…
Где бросает кипящее лето
Спицы с золотом слитых волос.
